Просто в тот момент моей жизни я больше и чаще говорила по-английски, чем по-русски. А на переключение между языками почему-то уходило много энергии. Когда Санчес родился, я как-то автоматически стала продолжать. В нашем с ним поле всегда были русский и английский, иногда звучал испанский.
Я пела русские и английские песенки, у нас были книжки на двух языках. В его 10 месяцев я вдруг поняла, что он понимает оба. И что фактически у меня в Москве растет искусственный билингв.
Путь искусственного билингвизма вызывает много тревог и сомнений, как со стороны мамы, которая на него встает, так и со стороны ближайшего окружения.
Например, отец ребенка считал, что “это лишнее”, “он же не понимает”, что “сначала б на русском заговорил”, и что я его “гружу”. Саркастически интересовался, почему не высшая математика и шахматы.
Бабушка переживала, что ребенок “перепутает языки” и что ему обеспечены логопедические проблемы.
Подружки – что я ограничиваю наше с ним взаимодействие рамками неродного для меня языка, что я что-то ему “недодаю” и что огромный культурный пласт проходит мимо.
Многие коллеги-преподаватели считали, что “слишком рано” и “лучше до школы подождать”.
Но я смотрела на ребенка, смотрела, как он воспринимал, и... продолжала.
Когда ему исполнилось полтора года, я должна была вернуться на работу. Встал вопрос о няне. И няня нашлась. Но с родным испанским. Так в жизнь ребенка вошел третий язык.
Было ли это стрессом? Да, вероятно. Ребенок вообще замолчал. Даже “мама” не говорил. До двух лет. А потом как-то сразу заговорил на всех трех языках.
Я не знаю, что он мне скажет, когда вырастет. Прозвучит ли это “недодала”, и на каком из теперь уже четырех языков оно прозвучит. Но почему-то я не жалею. Даже где-то горжусь.
Автор, блогер Анимаго, не является психологом, но тема, затронутая в тексте, лежит в сфере наших профессиональных интересов. Поделитесь своим мнением в комментариях.
