Важно помнить, что ребенок всегда чувствует связь с родительской фигурой. Даже если родитель непредсказуем, жесток, нестабилен или эмоционально недоступен.
Наше стремление к привязанности к родителю так же сильно, как и наше стремление к защите от него. И чтобы справиться с этим конфликтом, психика использует механизм диссоциирования.
Именно это и становится причиной, по которой многие люди остаются в абьюзивных отношениях во взрослом возрасте. Их самые ранние привязанности тоже были абьюзивными – и их психика уже разработала способы адаптации, чтобы не просто выжить в агрессивной среде, но и оставаться в отношениях со своим обидчиком.
Когда мы осознаем различные части нашей личности и наши собственные механизмы преодоления, мы можем давать этим частям признание, сострадание, понимание. Даже когда наше поведение токсично или дисфункционально, оно всегда имеет целью самосохранение или сохранение связи.
Такое поведение часто называют “расстройствами личности”, хотя по своей сути это результат диссоциирования прошлого опыта или реакция на прошлые травмы, боль и стыд.
На занятиях в Анимаго мы повышаем эмоциональную осознанность у детей и помогаем родителям увидеть связь между чувствами ребенка и их причинами.
Когда мы растем в семье, в которой родитель непредсказуем, нестабилен или эмоционально недоступен, мы создаем механизм диссоциации, чтобы выжить.
Диссоциация – это когда мы физически находимся здесь и сейчас, но ментально – отсутствуем. И мы боремся с травмирующими воспоминаниями.
Нам необходимо ощущать связь с родительской фигурой, это залог выживания.
У каждого из нас есть внутренняя система защиты, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности. Это нечто вроде сигнализации, которая предупреждает нас об опасности.
Когда родительская фигура становится стыдящей, абьюзивной, демонстрирует приступы ярости или оказывается эмоционально недоступной, это выливается во внутренний конфликт между нашей системой привязанности и нашей системой защиты.
Наша нервная система может выдать разные реакции на насилие:
Одновременно мы всеми силами будем стараться сохранить связь с родительской фигурой – потому что это залог выживания.
Наше тело и разум “включат” механизм диссоциации. Это “волшебный” механизм защиты, который помогает нам сохранить связь с родителями и одновременно защищает нас от травматичного опыта.
Диссоциация в итоге приводит нас к внутренней сепарации. Одна часть нашей личности ведет обычную жизнь, присутствует в моменте, общается. А другая, бессознательная, получает глубокую травму развития, поэтому она не может взрослеть, боится доверять.
Став взрослыми, мы продолжаем диссоциироваться.
Признаки диссоциации:
Довольно часто у людей с диссоциацией отсутствуют детские воспоминания – у меня, например, их почти нет – есть только ощущения от того, что происходило, но это не потому, что у меня была очень глубокая травма, а потому, что я утратил эмоциональную связь с родителями слишком надолго.
В те моменты, когда мы ощущаем себя травмированными (в моем случае это было ощущение покинутости), включается наша система защиты. В такие моменты мы словно проваливаемся в детство, и совершаем “детские” поступки: хлопаем дверью, топаем ногами, орем, обзываемся, игнорируем. Это называется регрессией.
В такие моменты целительно осознавать, что это не весь ты такой – а лишь одна твоя часть.
Материал взят из блога психотерапевта @the.holistic.psychologist
Наше стремление к привязанности к родителю так же сильно, как и наше стремление к защите от него. И чтобы справиться с этим конфликтом, психика использует механизм диссоциирования.
Именно это и становится причиной, по которой многие люди остаются в абьюзивных отношениях во взрослом возрасте. Их самые ранние привязанности тоже были абьюзивными – и их психика уже разработала способы адаптации, чтобы не просто выжить в агрессивной среде, но и оставаться в отношениях со своим обидчиком.
Когда мы осознаем различные части нашей личности и наши собственные механизмы преодоления, мы можем давать этим частям признание, сострадание, понимание. Даже когда наше поведение токсично или дисфункционально, оно всегда имеет целью самосохранение или сохранение связи.
Такое поведение часто называют “расстройствами личности”, хотя по своей сути это результат диссоциирования прошлого опыта или реакция на прошлые травмы, боль и стыд.
На занятиях в Анимаго мы повышаем эмоциональную осознанность у детей и помогаем родителям увидеть связь между чувствами ребенка и их причинами.
Когда мы растем в семье, в которой родитель непредсказуем, нестабилен или эмоционально недоступен, мы создаем механизм диссоциации, чтобы выжить.
Диссоциация – это когда мы физически находимся здесь и сейчас, но ментально – отсутствуем. И мы боремся с травмирующими воспоминаниями.
Нам необходимо ощущать связь с родительской фигурой, это залог выживания.
У каждого из нас есть внутренняя система защиты, чтобы мы могли чувствовать себя в безопасности. Это нечто вроде сигнализации, которая предупреждает нас об опасности.
Когда родительская фигура становится стыдящей, абьюзивной, демонстрирует приступы ярости или оказывается эмоционально недоступной, это выливается во внутренний конфликт между нашей системой привязанности и нашей системой защиты.
Наша нервная система может выдать разные реакции на насилие:
- “начать сражаться”,
- “замереть”,
- “попытаться угодить”.
Одновременно мы всеми силами будем стараться сохранить связь с родительской фигурой – потому что это залог выживания.
Наше тело и разум “включат” механизм диссоциации. Это “волшебный” механизм защиты, который помогает нам сохранить связь с родителями и одновременно защищает нас от травматичного опыта.
Диссоциация в итоге приводит нас к внутренней сепарации. Одна часть нашей личности ведет обычную жизнь, присутствует в моменте, общается. А другая, бессознательная, получает глубокую травму развития, поэтому она не может взрослеть, боится доверять.
Став взрослыми, мы продолжаем диссоциироваться.
Признаки диссоциации:
- витание в облаках в течение дня,
- абстрагирование,
- ощущение оцепенения,
- потеря ощущения времени,
- ощущение, что вы находитесь вне собственного тела.
Довольно часто у людей с диссоциацией отсутствуют детские воспоминания – у меня, например, их почти нет – есть только ощущения от того, что происходило, но это не потому, что у меня была очень глубокая травма, а потому, что я утратил эмоциональную связь с родителями слишком надолго.
В те моменты, когда мы ощущаем себя травмированными (в моем случае это было ощущение покинутости), включается наша система защиты. В такие моменты мы словно проваливаемся в детство, и совершаем “детские” поступки: хлопаем дверью, топаем ногами, орем, обзываемся, игнорируем. Это называется регрессией.
В такие моменты целительно осознавать, что это не весь ты такой – а лишь одна твоя часть.
Материал взят из блога психотерапевта @the.holistic.psychologist
